Вас, государыня, и вашу светлость,

И вас, милорды.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

                           Кетсби, я иду.

А вы, милорды?

РИВЕРС

                            Следуем за вами.

Уходят все, кроме Глостера.

ГЛОСТЕР

Чиня разбой, кричу я первый: «Грабят!»

Свой тайный замысел осуществляя,

Вину я взваливаю на других.

Упрятав Кларенса, о нем рыдаю

Я перед стадом легковерных дурней, —

Меж ними Хестингс, Стенли, Бекингем, —

Мол, королева и ее родня

На брата нашептали королю.

Поверили. Хотят, чтоб отомстил

Я Риверсу, и Вогану, и Грею.

Тут я, вздохнув, ссылаюсь на Писанье:

Господь велит воздать добром за зло,

И краденой евангельской ветошкой

Я наготу злодейства прикрываю,

Лелея адский план, святого корчу.

Но вот они, пособники мои.

Входят двое убийц.

Ну, храбрые надежные друзья!

Вы собрались покончить с этим делом?

1-Й УБИЙЦА

Да, ваша милость. Только нужен пропуск,

Без этого туда нам не попасть.

ГЛОСТЕР

Я позаботился: он у меня.

(Подает им пропуск.)

Покончив с делом, приходите в Кросби.

Вам надо, братцы, действовать быстрей,

Не размякать, не слушать уговоров.

Ведь Кларенс – краснобай: начнете слушать, —

Еще, поди, разжалобит он вас.

1-Й УБИЙЦА

Ну нет, милорд. Болтать нам недосуг.

Болтун – плохой работник. Уж поверьте,

Мы руки пустим в ход, не языки.

ГЛОСТЕР

Я вижу, что скорей заплачут камни,

Чем вы. Хвалю. Вот это – молодцы!

Ну, к делу, к делу!

1-Й УБИЙЦА

                               Мы идем, милорд.

Уходят.

Сцена 4

Лондон, Тауэр.

_{Входят Кларенс и тюремщик.}

ТЮРЕМЩИК

Как сумрачны вы нынче, ваша светлость.

КЛАРЕНС

О да, провел я тягостную ночь:

Дурные сны, ужасные виденья.

Клянусь христовой верой, если б мог я

Купить ценой второй подобной ночи

Несчетное число счастливых дней, —

Я отказался бы: так было страшно.

ТЮРЕМЩИК

Нельзя ль узнать, что снилось вам, милорд?

КЛАРЕНС

Мне снилось, что я вырвался отсюда

И за море, в Бургундию плыву.

На корабле со мной и брат мой Глостер.

И он меня выводит из каюты

На палубу. И, взоры устремив

К английским берегам, припоминаем

Мы вереницу горестных событий

В войне между Ланкастером и Йорком.

Вот так по зыбкой палубе шагаем

Мы с Глостером, и вдруг он оступился;

Бросаюсь я ему помочь, но тут

Он, падая, меня толкает за борт

В кипенье вздыбленных морских валов.

О боже! Как мучительно тонул я!

Еще в моих ушах – рычанье волн!

Еще в моих глазах – виденья смерти!

Я видел тьмы погибших кораблей,

Тьмы рыбами обглоданных скелетов;

И якоря, и золотые слитки,

И камни драгоценные, и жемчуг —

Сокровища, которым нет цены, —

Морское дно покровом устилали;

И там и сям из черепных глазниц,

Взамен очей, в них прежде обитавших,

Таращились глумливо самоцветы,

Подмигивая вязкой глубине,

Над россыпью скелетов насмехаясь.

ТЮРЕМЩИК

И в смертный миг вам времени хватило

Так разглядеть все тайны глубины?

КЛАРЕНС

Представь! Я многократно был готов

С душой расстаться, но пучина злая

Не выпускала дух мой на простор,

В свободную воздушную стихию;

И дух мой пленный, распирая грудь,

Готов был рвотой вырваться наружу.

ТЮРЕМЩИК

И вы проснулись от предсмертной муки?

КЛАРЕНС

Нет, смерть пришла, но сон мой не прервался.

О, что за буря поднялась в душе!

Мне снилось: по безрадостной реке

Угрюмый лодочник, в стихах воспетый,

Меня повлек в обитель вечной ночи.

И первый, с кем смущенная душа

Там встретилась, был тесть мой, славный Уорик.

«Какую казнь, – воскликнул он, – ты примешь

За клятвопреступление свое

Здесь, в этом темном царстве, лживый Кларенс!»

Сказав, исчез. Вослед – другая тень:

Лик ангела; на золотых кудрях

Кровь запеклась. И крикнул он: «Вот Кларенс!

Коварный, лживый, вероломный Кларенс,

Что заколол при Тьюксбери меня.

О фурии, его предайте мукам!»

Рой демонов, откуда ни возьмись,

Вдруг окружил меня; они вопили

Невыносимо, и от диких воплей

Проснулся я, дрожа, не понимая,

Где я; мне все казалось, что в аду:

Так потрясен я был ужасным сном.

ТЮРЕМЩИК

Да, было отчего тут испугаться.

Я слушаю – и то ведь страх берет.

КЛАРЕНС

Ах, друг, и впрямь я совершил все это,

Что нынче камнем на душу легло, —

Для брата все! И вот мне чем он платит.

О Господи! Когда молитвой жаркой

Тебя я не смягчу и ты захочешь

Возмездие послать за преступленья,

То покарай меня, но пощади

Невинную жену, детей несчастных. —

Побудь со мной. Так тяжело на сердце.

Ах, если бы мне удалось заснуть.

ТЮРЕМЩИК

Я не уйду. Пошли вам Бог покой.

Кларенс засыпает в кресле.

Входит комендант Тауэра Брекенбери.

БРЕКЕНБЕРИ

Да, скорбь не знает ни календаря

И ни часов: день, ночь – ей все едино.

Горды своими титулами принцы,

Но блеск снаружи, рой забот внутри;

Они, прельстясь мечтанием неверным,

Ввергаются в пучину верных бедствий.

Так в чем отличье черни от господ?

Ни в чем, коль внешний блеск не брать в расчет.

Входят двое убийц.

1-й убийца. Эгей! Есть тут живая душа?

БРЕКЕНБЕРИ

Чего тебе? И как сюда вошел ты?

1-й убийца. Мне бы потолковать с Кларенсом. А вошел я сюда собственными ногами.

БРЕКЕНБЕРИ

Немногословен ты.

2-й убийца. Да уж это лучше, чем болтать попусту. – Покажи ему предписание, да и дело с концом.

1-й убийца подает Брекенбери бумагу, тот ее читает.

БРЕКЕНБЕРИ

Тут сказано: сдать герцога я должен

С рук на руки подателям сего.

Не стану углубляться в суть приказа,

Чтоб непричастность сохранить к нему.

Вот вам ключи. А там вон – спящий герцог.

Я – к королю. Его удостоверю,

Что полномочия свои сдал вам.

1-й убийца. Отлично, сэр. Это очень даже разумно. Счастливого вам пути.

Брекенбери и тюремщик уходят.

2-й убийца. Так что ж, мне его заколоть во сне?

1-й убийца. Нет. А то еще, проснувшись, он скажет, что мы его убили, как трусы.

2-й убийца. Проснувшись? Дурак ты, – не проснуться уж ему до Страшного суда.

1-й убийца. Вот тогда-то он и скажет, что мы зарезали спящего.

2-й убийца. Стоило помянуть мне Страшный суд, и сразу страшно стало.

1-й убийца. Струсил, стало быть?